Научная истина и чиновничья правдаКультура в книгах / Наука под гнетом российской истории / Национальные «особости» русской науки / Научная истина и чиновничья правдаСтраница 4
«Дело Лесгафта» на многие годы стало символом сознательной и продуманной борьбы профессоров – шестидесятников с чиновным аппаратом николаевской выучки; оно наглядно продемонстрировало бесполезность апелляции к реформам, которые на деле были только «бумажными». Его участники навлекли на себя «высочайший» гнев, попали в многочисленную армию опальной профессуры и уже до конца своих дней не расставались с этим ярлыком .
… 6 марта 1871 года на Совете, как говорится, грянул бой. Повод, конечно, мелочен. Но он был необходим, чтобы вскрыть уже созревший нарыв. Лесгафт выступил с жалобой на профессора А.В. Петрова, который экзаменовал его, Лесгафта, студентов, зная, что тот находится в городе. Лесгафт просил Совет “кассировать означенные экзамены” . Формально был прав Лесгафт, но он уже успел восстановить против себя значительную часть Совета и из очевидного в общем-то дела была раз-дута целая история, которая занимала все заседания Совета чуть ли не до конца года и так трагически закончилась для Лесгафта и его друзей.
Страсти раскалились до того, что Совет решил просить попечителя представить это дело на усмотрение министра народного просвещения, а Лесгафт настаивал на… возбуждении уголовного дела против Петрова. Шестаков был за любые меры, но только не гласные, а потому суд сразу отверг – он ведь рикошетом мог ударить и по его репутации. Под его нажимом Совет 24 мая 1871 г. утверждает экзамен и вопрос по сути становится исчерпанным. Но удила были закусаны и Лесгафт не мог так спокойно проглотить эту пилюлю. Он вместе с симпатизировавшим ему геологом Н.А. Головкинским отправляется в Петербург искать справедливость у министра Д.А. Толстого. Но тот не соизволил их даже принять . Головкинский и Лесгафт 2 ию-ня 1871 г. подают министру письменную жалобу на Совет своего университета и попечителя Шестакова. Жалоба, понятное дело, так и не вышла из стен министерства.
Оставался последний шаг – гласность. В № 29 «Медицинс-кого вестника» от 17 июля 1871 г. Лесгафт публикует статью, в которой подробно излагает всю историю с экзаменами и называет фамилии причастных к этому делу лиц.
Дело сделано. В чинное университетское болото был бро-шен камень, поднявший с самого его дна всю муть – непригляд-ное естество внешне весьма респектабельных университетских чиновников от науки. После летних вакаций «дело Лесгафта» разгорелось с удесятиренной силой. Тем более, что Лесгафт подлил еще масла в полыхавший и без того костер, опубликовав 23 сентября в «Санкт-Петербургских ведомостях» статью «Что творится в Казанском университете!» Шестаков был окончательно выведен из себя. Совет же выразил “полное неодобрение поступку г. Лесгафта”, нашел его образ действий “крайне оскорбительным и вредным для университета и несовместимым с званием профессора” .
Шестаков ждал такого решения. 2 октября попечитель направляет “весьма секретное” послание управляющему министерством народного просвещения И.Д. Делянову, рекомендуя тому “удалить” Лесгафта из университета и “переместить” Головкинского также подальше от Казани . Надо отдать должное попечителю – это был твердый, последовательный и умный проводник нужной власти политики, в его действиях не было ни торопливости, ни истеричной откровенности. Он терпеливо ждал своего часа и дождался. Попечитель согласовал свои действия с генерал-губернатором, тот с министерством внутренних дел, дабы предотвратить возможные студенческие беспорядки.
7 октября ректор Казанского университета Осокин огласил на Совете телеграмму министра: “Профессор Лесгафт Высочайше уволен от службы. Немедленно отстраните его от должности… Граф Толстой”. 6 ноября на Совете зачитывается письмо Толстого на имя попечителя, направленное им вдогонку телеграмме, где рекомендовано уволить Лесгафта от службы “без прошения с тем, чтобы впредь не определять его ни на какую должность по учебной части” .
Письмо было выслушано Советом молча в мрачном предчувствии еще более серьезных событий. И они наступили. На стол председателя ложится коллективное заявление, подписанное геологом Н.А. Головкинским, биохимиком А.Я. Данилевским, математиком В.Г. Имшенецким, химиком В.В. Марковниковым, гигиенистом А.И. Якобием, гистологом А.Е. Голубевым и паталогом П.И. Левитским.
Совет потенциально был готов к такому исходу «дела Лесгафта». Но когда все это произошло, многие пришли в замешательство. Склоки – склоками, а дело – делом. Уходят лучшие профессора. Освобождается семь кафедр. Кем их замещать? Кто будет учить студентов?
Но Шестаков – чиновник. Ему был важен не уровень знаний студентов, а полное спокойствие в его округе. Поэтому коллективная отставка его не тронула. Обеспокоило другое. «Дело Лесгафта» явилось первой в истории Казанского университета коллективной демонстрацией протеста не студентов, а профессоров. К тому же было подтверждено фактически то, о чем ранее лишь догадывались: никакой реальной автономии университетам Устав 1863 года не предоставил, они по-прежнему были под жесткой опекой чиновно – бюрократической машины, бороться с которой оказалось делом бесполезным. Это-то и раздражало, это и накаляло страсти, а они выплескивались наружу по столь ничтожным поводам как те, что лежали в основе «дела Лесгафта». Дело академиков – подписантов.
Смотрите также
Воззрения японцев на язык. Языковые мифы
В данной главе рассматриваются массовые представления японцев (как обычных людей, так и многих профессиональных лингвистов) о своем языке. Языковые мифы и предрассудки отражаются не только в бытовых ...
Out of doors
Дойдя до этой финальной главы, я поняла, что еще о многом не успела рассказать.
Особенно о том, что составляет жизнь американской семьи за пределами ее дома, или,
как здесь говорят, out of doors . ...
Становление римского искусства (VIII-I вв. до
н. э.)
Республика
оставила немного произведений, по которым можно судить о принципах зодчества
того времени: сооружения разрушались, нередко позднее переделывались. Большая
часть уцелевших памятников была ...