CultToday.ru

Культура в жизни

• Новое
• Популярное
• Карта сайта
• Контакты
• Главная

Мутация русской науки в науку советскую

Культура в книгах / Наука под гнетом российской истории / Идеологические «особости» советской науки / Мутация русской науки в науку советскую

Страница 11

В 1933 г. членами ВАРНИТСО были более 15000 человек и рост ее ячеек не притормаживался. В 1936 г. Академию наук, напомним, слили с Коммунистической академией и она стала полностью большевистской. Наука оказалась целиком зависимой частью государственной политики. ВАРНИТСО свое дело сделала. В 1937 г. ее упразднили, передав основные функции НКВД.

И в заключение – еще один сюжет. Им завершается по сути процесс мутации русской науки. Речь пойдет о 1929 годе, который Сталин назвал «годом великого перелома». Именно тогда был окончательно сломлен хребет российской научной интеллигенции как независимой социальной группе , именно тогда была поставлена на колени Академия наук, именно с того года можно было забыть о русской науке и говорить только о науке советской.

Итак, в 1927 г. Академия наук приняла свой первый советский устав, в нем она заверила власть, что ученые отдадут все свои силы строительству социализма. В 1928 г. большевики благополучно прикончили НЭП, приняли первый пятилетний план и взвинтив до жертвенного экстаза энтузиазм людей, ринулись всей страной на выполнение и перевыполнение. Понятно, что многие явно завышенные контрольные цифры плановых заданий без научной подмоги повисали в воздухе. И большевики впервые обратили серьезное внимание на науку, но, разумеется, сделали это по-своему, т.е., не доверяя «буржуазным ученым», решили и саму науку, и Академию наук переделать на свой лад да так, чтобы ученые готовы были выполнить любое задание партии, не рассуждая и не комплексуя.

К тому же – придется повторить – уже вовсю работал конвейер Коммунистической академии, все науки гуманитарного цикла стали стерильно марксистскими, появились свои «кори-феи» в истории, философии, экономике, литературоведении и они, как старуха в сказке о золотой рыбке, быстро насытившись тем, что было для них легко доступно, вперили свой вожделенный взор в Академию наук. Разумеется, свои ничем не обоснованные притязания эти новоявленные гегели и карамзины держали при себе, а своим партийным хозяевам с легкостью внушили, что у них под боком, мол, процветает антисоветски настроенная Академия наук, где – подумать страшно! – до сего дня нет ни одного ученого – коммуниста. Власти приняли эту подачу и решили срочно выправить недопустимый идеологический перекос.

Однако сделать это следовало, хотя бы внешне, деликатно. Ведь академиков пока еще избирали тайным голосованием. Можно, конечно, было и поломать сей псевдодемократический пережиток и просто назначать в академики решением ЦК. Но коммунисты на это не решились. Зато придумали иезуитский ход: увеличили вдвое штат Академии, что, разумеется, никак не вязалось с естественным ростом науки, да еще навязали свою – большевистскую – демократию выборов: выдвижение кандидатов «снизу» трудовыми коллективами, публичное обсуждение претендентов общественностью, тройной фильтр голосования в самой Академии: сначала в специальных предметных комиссиях, затем – в Отделениях и, наконец, на Общем собрании.

Большевики рассчитали точно: подарив Академии 42 вакансии, они были уверены, что в благодарность за столь широкий жест, академики не будут очень строги к кандидатам – коммунистам. К тому же и печать сделает свое дело – уж своих-то она сумеет подать как надо, особенно на фоне обильно унавоженных конкурентов. Одним словом, большевики, не постучавшись, вломились в Академию наук и ждали радушного гостеприимства.

Но тут случилось непредвиденное. Никак не думали апостолы взбесившегося ленинизма, что после красного террора да стольких показательных политических процессов против интеллигенции, у нее еще сохранилось чувство собственного достоинства, и она еще что-то такое смеет. Разыгрались прямо-таки шекспировские страсти, но только в отличие от великого англичанина, у которого в финале его трагедий все, как правило, погибают, в этой истории никто не погиб физически, зато все были поставлены на колени. Так и стояла советская наука, не меняя позы, более полувека.