CultToday.ru

Культура в жизни

• Новое
• Популярное
• Карта сайта
• Контакты
• Главная

Эпическое отражение социальной практики в работах историков

История и старина мировосприятие / Историографический и методологический аспекты проблемы междисциплинарного изучения эпических материалов в контексте исторического исследования / Историографический аспект проблемы междисциплинарного изучения эпических материалов в контексте исторического исследования / Эпическое отражение социальной практики в работах историков

Страница 1

Социальную практику исследовали с различных позиций почти все русские историки. Эту тему практически невозможно обойти, поскольку она тесно переплетается с самим историческим процессом, является тем «фоном», на котором развиваются крупные исторические события. Однако обращение к отражению ее в русском эпосе обычно имеет фрагментарный и случайный характер: Н. М. Карамзин упоминал эпос только для иллюстрации пиров князя Владимира.С. М. Соловьев применял эпические материалы, чтобы показать социальную практику дружины.М. П. Погодин, К. Д. Кавелин при анализе развития древнейшей социальной практики также обращались к материалам эпоса лишь периодически. Кавелин в частности, скептически отвечал на рассуждения Соловьева, утверждая, что прикрепление эпоса (и соответственно социальной практики) только к князю Владимиру невозможно. Вместе с тем, подвергая критике статью Погодина, он воспринял как должное цитату из «Эймундовой саги» и заявлял о том, что герой былин — стар-матер казак Илья Муромец «Гораздо ближе (чем кажется его оппонентам) к патриархальному и родовому быту».

В наибольшей мере до революции социальная практика нашла свое отражение в трудах Н. И. Костомарова, И. Е. Забелина, И. Г. Прыжова и А. В. Терещенко , которым в целом удалось представить целерациональную систему бытового взаимодействия в русском обществе, но только в отношении Московской Руси (XVI–XVII вв.). Начиная с работ Н. И. Костомарова, социальной практике в отражении народной поэзии стало уделяться особое внимание при анализе социальных явлений и процессов Древней Руси. Устные предания были признаны им историческими, но не совпадающими полностью с данными летописей по причине «порчи» сведений после попадания в среду неграмотных крестьян.

В. О. Ключевский уже с полным доверием относился к материалам эпоса как историческому источнику и отметил его функциональный характер для социальной практики, считая сохранение былин идеологическим фактором, способствовавшим русской колонизации.А. А. Шахматов также считал былины историческим источником, участвовал в их записи и использовал их для анализа древнейшего киевского свода. Он разделил все источники Древнейшего свода на: «1) Письменные источники; 2) Народные предания; 3) Припоминания; 4) Сочинительство самого сводчика». При этом различия между преданием и былиной А. А. Шахматов почти не видел, считая былины частью (разновидностью) народного предания: «Углубившись во времена Владимира, летописец основывался на более или менее готовых материалах, письменных источниках, народных преданиях в виде песен и былин, духовных легенд». Это фактически означает, что эпическое отражение социальной практики вошло в состав летописей при описании раннего периода русской истории.

Социальная практика периода Киевской Руси в основном исследована с юридических позиций: В. И. Сергеевич при изучении социальной практики древней Руси упоминал важность «устного предания» для формирования права.Д. Я. Самоквасов уточнил и по-новому обосновал значение устных народных преданий (в том числе и эпоса), связав его с функциональной необходимостью хранения точной информации о правовых прецедентах.М. Ф. Владимирский-Буданов также выделял особую роль устного предания для становления русского права: «Поступать по старине, значит поступать по праву», но ссылался при этом не на эпос («старины»), а на «юридические пословицы», выделяя их «религиозное значение».

В советское время эту тему так или иначе затрагивали в своих работах почти все исследователи. Б. Д. Греков , характеризуя соотношение истории и эпических материалов, написал фразу, ставшую «крылатой»: «Былины — это история, рассказанная самим народом». «Устная историческая традиция» стала объектом пристального внимания советских ученых. Из общего числа в отношении эпической социальной практики домонгольской Руси можно выделить труды В. В. Мавродина ,М. Н. Тихомирова , в которых данные былин применяются для анализа летописных сведений древнейшего периода, В. Г. Мирзоева , который проводил сравнительный анализ былин и летописей. Работы Б. А. Рыбакова , основанные на сопоставлении эпоса, летописных данных и археологии, исследования Д. С. Лихачева в связи с литературоведческим анализом проблемы. Необходимо отметить также работу Б. А. Романова «Люди и нравы древней Руси», в которой подробно анализируется социальная практика с позиции человека средневековья. В. В. Колесов использовал материалы былин при исследовании мировосприятия человека Древней Руси. Большое значение устной исторической традиции в становлении летописей уделял Р. Г. Скрынников . В изучении влияния сакрального компонента на социальную практику Киевской Руси большое значение имеют работы И. Я. Фроянова , который в своих трудах уделяет значительное внимание анализу эпического взгляда на социальную практику. В последнее время интерес к этой теме возрос, имеются исследования, анализирующие социальную практику в контексте изучения мировоззрения и культуры Древней Руси (Н. Л. Пушкарева «Женщины Древней Руси», И. Н. Данилевский «Древняя Русь глазами современников и потомков» (XI–XII вв.), В. В. Долгов «Очерки истории общественного сознания Древней Руси» XI–XIII вв., А. А. Медынцева ,Т. В. Рождественская ).