Советские традиции Российской Академии наук
Культура в книгах / Наука под гнетом российской истории / Нежданные «особости» постсовеской науки / Советские традиции Российской Академии наук
Страница 6

И подобная аморфная, неповоротливая структура, законсервировавшая в себе все «достоинства» прежней социалистической системы, по-прежнему отождествляет собой чуть ли не всю российскую науку.

Напомню, что в 1992 г., когда вся наша национальная наука рухнула в нищету, Академия наук продолжала увеличивать число своих членов: в 1992 г. в ее составе было 437 академиков и 611 членов – корреспондентов . Однако принципы отбора оставались чисто советскими: в 1988 году, когда на Академию уже не давили партийные идеологи, Отделение философии не пропустило в Академию А.Ф. Лосева, а Отделение литературы и языка Ю.М. Лотмана. Подобных примеров масса.

Снятия только партийного пресса оказалось, однако, явно недостаточно. На климат Академии продолжает влиять традиционный для нее внутренний чиновничий гнет, а деятельностный и велеречивый балласт из «специалистов по управлению», набиравшийся в Академию долгие годы, еще более мертвой хваткой вцепился в тощающее на глазах горло настоящей науки. “Полуграмотный академик, не умеющий написать полстраницы текста, – замечают Н.Ф. Реймерс и В.А. Шупер, – это своеоб-разное наше «достижение». Можно сгореть со стыда за науку своей страны. Но что даст это прогрессу? Ведь бюрократы от науки так же не имут сраму, как мертвецы. Разлагаются себе в теле науки да посиживают в президиумах. Этакая квазинаучная элита” .

Когда было принято решение об организации Российской Академии наук в дополнение к еще существовавшей в то время АН СССР, надо было ее кем-то заполнить. Выделили сразу 160 вакансий академиков! Многие тогда же призывали своих коллег прекратить, наконец, практику избрания чиновников от науки. Как заметил академик В.М. Тучкевич, ученые двигают науку, а чиновники лишь “шелестят бумагами”. А академик В.И. Кейлис-Борок дополнил: “после массового появления новых академиков кто сможет серьезно относиться к этому званию?” .

Никто, конечно. Однако на наивные призывы к разуму в России всегда смотрели со снисходительной чиновничьей ух-мылкой и делали, само собой, как было выгодно научной номенклатуре.

Именно так она себя повела в 1989 – 1991 гг., когда Академию наук СССР сотрясала крайне любопытная коллизия. Она наглядно проиллюстрировала еще одну чисто советскую традицию нашего штаба отечественной науки – всегда идти в ногу с высшим политическим руководством страны.

В те годы, как мы хорошо помним, начался “парад суверенитетов”, никто не хотел развала страны, но все жаждали обрести бóльшую независимость от центра и начать самостоятельное суверенное плавание. У политиков, понятное дело, были свои эгоистические резоны. И они стремились перетянуть на свою сторону авторитетные государственные структуры. Не последнее место среди них занимала Академия наук СССР.

В этой отчетливо бюрократической организации уже дав-но сложились свои внутренние партии «по интересам». В одну из них входила региональная научная элита да псевдопатриоты – почвенники. Региональный научный истеблишмент наивно полагал, что суверенизация РСФСР и уход под ее крыло добавит не только реальной самостоятельности, но и денег, ибо популистские республиканские лидеры их щедро обещали, а «почвен-ники» играли на стародавней демагогической струне «народной науки», противопоставляя ее закоснелой академической, главный грех которой – космополитизм.

Уже с конца 80-х годов советская наука взяла курс на удовлетворение личных амбиций не обласканных Академией наук провинциальных ученых . Как тонко заметила Е.З. Мирская, научная номенклатура как в центре, так и в регионах, уже давно служит не научным ценностям, а личным властным вожделениям, она предвосхищает пожелания верхов и с готовностью осуществляет их, зачастую явно во вред науке .

Итак, 17 октября 1989 г. в Президиуме Академии наук СССР обсуждались два документа: обращение Председателя Президиума Верховного Совета РСФСР А.В. Власова в ЦК КПСС «О создании Академии наук РСФСР», а также письмо А.В. Власова в адрес Академии наук СССР с просьбой “обсу-дить этот волнующий общественность вопрос” .

Здесь явно соединились два уже отмеченных нами встреч-ных потока сепаратизма: политический, инициированный высшим руководством РСФСР, и региональный, возбужденный финансовыми и властными аппетитами местных научных элит. Понятно, что прописка членов Академии давала повод для недовольства. Так, в 1982 г. в АН СССР числилось всего 5 академиков от Украины, по 1 – от Белоруссии, Армении, Узбекистана. На 1989 год ситуация не изменилась: от Украины было 9 академиков, от Грузии – 2, от Армении, Казахстана, Белоруссии, Литвы, Латвии и Эстонии – по одному. И это не рядовые ученые, а главным образом президенты республиканских Академий, т.е. входившие в Союзную Академию как бы по должностному принципу. Российских же академиков в 1989 г. значилось 323. Но и их распределение по городам и весям России страдало отчетливым флюсом: 229 академиков имели московскую прописку, а 94 было распылено по всей остальной России. Понятно, что это вызывало зубовный скрежет периферийных ученых.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10

Смотрите также

Краткий исторический очерк
В данной главе мы кратко рассмотрим основные этапы развития японского языка в связи с развитием японской культуры. ...

Национально-культурные особенности английского и русского коммуникативного поведения в экспрессивных речевых актах
Как и стратегии дистанцирования, стратегии сближения также связаны с определенными речевыми актами. В данном случае это, главным образом, экспрессивные РА: благодарность, извинение, приветствие, п ...

Заключение
Римское искусство завершает собой многовековой путь, начатый эл­линской культурой. Оно может быть определено как явление переходного периода от одной художественной системы к другой, как мост от ан ...